H X M

Публикации

Подписаться на публикации

Наши партнеры

2013 год № 4 Печать E-mail

Михаил СОРОКИН. Облик возможной войны

Владимир КРУПИН. Шанхайский «мандарин»

 

 


 

 



Михаил СОРОКИН


Облик возможной войны

 

 

К большому сожалению, в последние годы тех, кто призван на срочную службу в армию, нередко считают неудачниками, потому что эти люди не смогли получить отсрочку или, как говорят на молодежном сленге, не отмазались. Как получилось, что защитники Родины в стране, победившей в самой страшной войне двадцатого века, не в почете? На мой взгляд — это результат перестроечных девяностых, когда претерпели разруху не только заводы и фабрики страны, но и идеологические установки о военно-политическом положении. У любой армии может быть только два состояния: либо она готовится к войне, либо воюет. Вдруг политиканам показалось, что у России нет врагов. Следовательно, зачем армия? В результате претерпело ревизию и чувство патриотизма у россиян.
Высокое чувство патриотизма у поколения шестидесятых вполне естественно, поскольку были у нашей страны тогда реальные враги. Даже через двадцать лет после окончания Великой Отечественной войны Родина находилась в опасности. В 1962 году между СССР и США разразился Карибский (Кубинский) кризис. Мы стояли тогда действительно на пороге третьей мировой войны. В середине шестидесятых годов обострились отношения с Китайской Народной Республикой. Китай в эпоху Мао Цзэдуна на протяжении ряда лет занимался силовыми провокациями в приграничных районах на Дальнем Востоке, приведшими в 1969 году к жестокому кровопролитию на острове Даманском. В те годы не прекращались открытые провокационные выступления японцев с требованиями возврата так называемых Северных территорий.
Все это не могло не сказаться на настроении россиян, особенно военных. Прошло почти пятьдесят лет, но я до сих пор поражаюсь стойкости и самоотверженности наших солдат и офицеров в то время. Мы понимали, что ответственны за безопасность дальневосточных рубежей и переносили все тяготы и лишения службы в условиях реальной военной угрозы. Дух патриотизма выражался в сплоченности солдат, сержантов и офицеров нашего спецназа, в готовности выполнить приказ даже ценой самой жизни.
Повторяюсь, у любой армии может быть только два состояния: либо она готовится к войне, либо воюет. Следовательно, огромные вложения страны в армию оправданны, если она готовится к войне. Думаю, в связи с этим армия должна знать потенциального противника. В девяностые годы образ врага исчез, и военные не знали, к чему готовиться. Хотя реальные враги есть, и их состав мало изменился после XX века.
А как быть, например, с Японией? У нас с ней и через 65 лет после Второй мировой войны нет мирного договора, то есть мы с ними как бы в состоянии вой-ны до сих пор. Да и все, кто претендует на наши земли, априори потенциальные противники. Так называемый «международный терроризм», про который сегодня ведется много разговоров, не может быть образом врага для армии, ведь борьба с ним — это прерогатива внутренних войск, спецслужб и полиции. Для армии враг может быть только внешним, вполне измеримым с точки зрения количества и качества. Но сегодня представления о войне значительно изменились. Есть много различных концепций на этот счет.
Необходимо определиться: каков облик возможной войны, чему учить армию и высшее командование, и какое вооружение надо разрабатывать?
И начать надо с главного — с того, чтобы перестать обсуждать войны вообще, а зафиксировать уже происшедшие войны, хотя почти никем не отмеченные, и ту конкретную войну, которая, если не будут приложены специальные гигантские усилия, произойдет в самое короткое время.
Системный подход оценки военно-политического состояния современного мира лучше всего можно понять, если принять две мировые войны — третью и четвертую, которые мы проиграли после Второй мировой войны. Очень важно понять различие четвертой, пятой и третьей мировых войн.

 

Третья мировая война

Третья мировая война («холодная война») являлась идеологической, ориентированной на поражение идейной организации сознания и на слом свободной идентификации (то есть представления человека и общества, народа о том, кто собственно он есть и в чем его назначение). Главным оружием в третьей мировой являлось оружие, поражающее сознание. Третья мировая война была прекрасным примером тихой нераспознанной войны, когда поражение есть, а военных действий вроде бы как не было и нет. И это четко сформулировал бывший министр обороны Российской Федерации Игорь Родионов: «Мы не распознали признаки этой войны, у нас не было ни средств, ни научного подхода для борьбы с ней». Это при том, что не кто иной, как экс-президент США Ричард Никсон в 1988 году издал книгу с более чем ясным названием «Победа без войны», в которой четко сформулировал задачу: «Мы должны поставить перед собой цель способствовать децентрализации власти в Советском Союзе. Это должно быть долгосрочной целью, но она вполне достижима».
Нужно было художественное зрение выдающегося русского композитора Георгия Свиридова, чтобы уже в ноябре 1991 года, за месяц до развала СССР, сделать дневниковую запись: «Мы переживаем эпоху третьей мировой войны, которая уже почти заканчивается и прошла на наших глазах. Страна уничтожена, разгрызена на части. Все малые (а отчасти и большие) народы получают условную «независимость», безоружные, нищие, малообразованные. Остатки бывшей России будут управляться со стороны — людьми, хорошо нам известными. Русский народ перестает существовать как целое, как нация. И это притом, что имели 6 лет назад относительно боеспособную армию, ядерное оружие, танки, авиацию и ракеты».

 

Четвертая мировая война


Четвертая мировая война стала финансово-информационной.
«Субкоманданте Маркос из Лакандонского леса в мексиканской провинции Чьяпас, таинственный лидер повстанцев-сапатистов в 1997 году удачно составил еe портрет: «Но одновременно с рождением IV Мировой войны будет изобретено новое военное «чудо»: бомба финансовая».
Но и в далеком от Лакандонского леса мегаполисе Москве очень определенно зафиксировал именно финансовый тип четвертой мировой войны один из немногих серьезных ученых в области военного дела в России В. И. Слипченко: «Главное оружие в мире — деньги. Именно деньги наносят удар, именно деньги поражают цели. В современном мире главной стратегической ударной силой стали финансы».
Головным орудием финансовой войны выступил Международный финансовый фонд, разрушительность действия которого сегодня признало подавляющее большинство политиков и экономистов мира, даже среди российских «западников». Схема деятельности МВФ оказалась во всех уголках мира одной и той же: кредит на стабилизацию — дефляция (бездефицитный бюджет) за счет урезания социальных расходов — дефолт — выплата долгов за те кредиты, которые фактически выступали «финансовой бомбой». Четвертая мировая финансовая война показала великолепные возможности новых войн: уничтожаемое население нищает и африканизируется.
Утверждение долговременного присутствия вооруженных сил США-НАТО в российско-советской Средней Азии (Киргизия, Узбекистан, Таджикистан и, возможно, Казахстан) и в Грузии является фактическим завершением четвертой мировой войны, считает, например, писатель, публицист Юрий Крупнов. Об этом он написал еще в 2002 году. А с течением времени, в 2013 году, это невозможно опровергнуть.
Знаков поражения различных стран мира и России в четвертой мировой войне можно привести немало. Это и признание факта близкого присутствия чужих вооруженных сил, переорганизация территории влияния и, главное, слом собственной позиции — переход в оппозиционное состояние, позиционная капитуляция.

 

Пятая мировая война


Пятая мировая война еще не началась, но уже повсюду в мире идут рекогносцировки и авангардные бои. События в североафриканских странах, развернувшиеся в начале 2011 года, — яркий тому пример. Россия не применила свое право вето и, по сути, разрешила войну американо-французско-британской «тройки» против Ливии. Как бы ни оправдывался потом Виталий Иванович Чуркин, наш постоянный представитель при ООН Российской Федерации, «воздержание при голосовании» де факто означает поощрение войны в Ливии и вступление ООН в гражданскую войну на стороне антиправительственных мятежников.
У победившей «тройки», продавившей Совбез ООН, счастливые хлопоты. «Переформатирование» западной части американской бензоколонки Большого Ближнего Востока в самом разгаре. Из восточной части Ливии будут делать Косово, и в соответствии с отработанной технологией уже через год там появится очередная гигантская американская база-город вроде косовского Кэмп-Бондстила или теперь еще и Баграма в сорока километрах от Кабула.
Ведь строительство военных баз — главная цель крокодиловой «защиты гражданского населения». А вместе с базой или сетью баз, как в Афганистане и Ираке, возникнет новый глобальный трафик наркотиков и террористов-экстремистов, поскольку эти «побочные продукты» неизбежно появляются вместе с новыми базами «в одном флаконе». Ливия станет важным этапом утверждения нового добровольного демократического империализма.
Библией организаторов глобальной гиперимперии является малоизвестная, но мощная книжка 2001 года издания «Постмодерновое государство и мировой порядок». Автор — на тот момент помощник министра обороны Великобритании Роберт Купер.
По Куперу, мы живем в эпоху, когда одновременно существуют премодерновые, модерновые и постмодерновые государства, составляющие три соответствующих «мира».
Главный первый мир избранных — это постмодерновый или послесовременный мир, который характеризуется «полным разрушением различий между внутренними и внешними делами», «взаимным вмешательством в то, что раньше традиционно считалось исключительно внутренними делами и взаимным надзирательством». Этот мир пренебрегает устаревшим неадекватным принципом «отвержения силы для разрешения споров». Типичным таким государством является, к примеру, Грузия, которая после «революции роз» стала абсолютным клиентом США и согласилась выполнять все процедуры перехода в «нормальное» модерновое государство». Но народ этого не принимает, и победа оппозиции в Грузии на выборах 2012 года, выступления против Михаила Саакашвили — тому подтверждение.
И вот здесь самое тяжелое.
А чем Россия отличается от Ливии, Египта или Сирии? Тем, что нас не нужно будет бомбить. Более того, военного вмешательства может не потребоваться вообще. Ведь цель его — инициация переворота. События последних лет обозначили признаки, что Россия сейчас уже не просто беременна переворотом, он приближается полным ходом. Суть происходящего прямо в противоположном: ситуация в Ливии, Сирии касается не Каддафи и Асада, а самого принципа мироустройства, миропорядка, где после Ливии очередь плавно перешла к Египту, затем к Сирии, а там к тому же Ирану. Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия, Египет, Сирия, Иран — далее Россия. Именно поэтому нам надо, как говорят, держать порох сухим.
Главная задача военной операции против Ливии — произвести образцово-показательную демонстрацию абсолютного превосходства и дать урок тем, кто стоит в очереди или может туда завтра попасть. «США сегодня однозначно считают себя глобальной державой и видят свою национальную задачу, даже прямой долг и обязанность, в наведении и поддержании в мире устойчивого порядка. Они также понимают, что наведение порядка, определяемого исключительно ценностями и мировидением США, потребует глобальной войны. Для этого они тщательно изучают и описывают подобные разведбои и экспериментальные формы борьбы в новой мировой войне».
Даже, казалось бы, миролюбивые заявления президента США Барака Обамы в конце мая 2011 года о возврате Израиля в прежние границы 1967 года — это запал для новой эскалации конфликта. Получив решительный отпор от правительства Израиля, Барак Обама пошел на попятную. Но уже поздно. Запал подожжен и взрыв будет.
Пятая мировая война — не надо здесь строить никаких иллюзий — с необходимостью будет гуманитарной, то есть связанной с переорганизацией подходящего человеческого материала и удалением неподходящего («неадекватного») и потому избыточного человеческого материала. Даже, наверное, лучше было бы назвать эту войну гуманистической или гуманной, поскольку она принимается за человека целиком и видит в убийстве тела лишь одну из многих (и довольно вульгарных) возможностей управления ситуацией.
По оружию пятая мировая война будет комплексной, в том числе и ядерной, поскольку ядерное, нейтронное, биологическое, химическое и иное оружие массового поражения является чрезвычайно эффективным для уничтожения, в случае необходимости, «избыточного» населения. Эффективность, прежде всего экономическая эффективность, — вот божок нашего времени и давно уже в головах военных ядерное оружие перешло из категории оружия политического в категорию оружия актуального и подручного».
Следующая война будет сплошной.
Пятая мировая война, на пороге которой мы находимся, будет сплошной, то есть состоять из множества одновременно происходящих по разным направлениям, содержаниям и составу участников боевых процессов. Время и боевые действия совершенно сольются и превратятся в нечто, что предельно точно обозначил замечательный российский геополитик В. Л. Цымбурский как «непрерывность стратегического процесса» (Вадим Леонидович Цымбурский (17.02.1957—23.03.2009), филолог, философ, историк и лингвист, гомеровед, этрусколог, хеттолог, политолог, исследователь геополитики, которого называли «русским Хантингтоном»; выдающийся российский мыслитель.
Подобным процессуальным характером уже во многом отличалась холодная война. Она, составляясь из многих, разбросанных по всему миру локальных войн, в которых за полвека погибло до двадцати миллионов человек, становится почти непрерывной. Это очень хорошо обозначил военный статистик Б. Урланис*, характеризуя частотность боев в первых двух мировых войнах: «… Трудно говорить о каком-либо интервале между битвами... Вся война представляет собой как бы непрерывную цепь битв».
Вооруженные конфликты на чужой территории между двумя сверхдержавами следовали один за другим, погибало огромное количество людей, и при этом большинство населения было абсолютно уверено в том, что они наконец-то живут в мирное время и «главное, чтобы не было войны». Если у кого-то и были представления о реально происходящих в этот период войнах, то они казались просто «странными». Именно так четко обозначил первую Чеченскую войну (которая, как мы помним, вовсе была не войной, а системой мероприятий «по восстановлению конституционного порядка») бывший президент Ингушетии, Герой Советского Союза генерал-лейтенант Руслан Аушев. «Исключительно процессуальный характер приобрела четвертая мировая война, построенная на применении «финансовой бомбы» и наращивании консциентального** оружия».
Пятая мировая война станет уже исключительно процессуальной, причем одновременно идущей по множеству направлений: «гроздьями» и «пучками», многими «роями». На смену странным войнам второй половины ХХ века (многим непрерывным войнам в мирное время) грядет сплошная война, когда сам мир и является абсолютной войной. В таких условиях для ликвидации последствий разрушительных ударов по территориям в регионах необходимы армейские резервы высокой готовности.
Достаточно аргументированно об этом писал высокий профессионал военного дела генерал-полковник в отставке Леонид Григорьевич Ивашов. Этот известный военный дипломат четко указал на «методологический принцип утверждения контрольно-управленческих функций над регионами и странами — «управление через хаос». Также чутко и верно он определяет ситуацию как близкую к «мировой трагедии, к так называемому феномену «мировой гражданской войны».
Если говорить о пятой мировой войне, которая вот-вот готова начаться, то это сразу показывает нашу полную, сверху донизу неготовность к этой войне и абсолютную готовность наших генералов и политиков к прошлым войнам середины ХХ века.
Для такой нарождающейся на наших глазах сплошной войны недееспособный политический класс во многих странах мира с удовольствием принял еще один эвфемизм: «борьба с мировым терроризмом» и «антитеррористические операции». Это очень опасное заблуждение, требующее дисквалификации тех, кто с серьезным выражением на лице произносит подобные бессмысленные слова. Сплошная война требует новых лиц и голов и тем более новых армий и вооружений.

Существует такая точка зрения, что грядущая сплошная война будет именно такой «мерцающей» войной. Противник вдруг возникает и вдруг пропадает, подставляя союзника или друга. Пропадает географически конкретный и достаточно постоянный театр военных действий (ТВД), а сами военные действия кардинально меняют свою природу, координаты и место в пространстве. В такой войне наличие Национальной гвардии резерва высокой мобилизационной готовности в Субъекте Федерации невозможно переоценить. Только таким образом мы обеспечим безопасность конкретных людей на конкретной территории, а не вообще всех по стране и никого конкретно.
В 2008 году Грузия напала на Южную Осетию. Это была разведка боем, организованная стратегами США, чтобы проверить боеспособность Российской армии, а самое главное — решительность российских политиков стать на защиту маленького народа. «США пришли в Грузию для трех задач: а) координации воздушных налетов на Ирак, б) организации долговременного военно-политического физического присутствия в центре Кавказа и СНГ, в) для усиления боеспособности чеченских боевиков как фактора, на котором держится кавказская дуга нестабильности. Среди этих трех и, возможно, еще ряда задач одна точно отсутствует — помощь России».

 

Как предупредить эту войну?


Можно ли предупредить эту войну? Считаю, что можно, поскольку это порождение человечества, а не стихийное бедствие. А для этого надо предпринять вполне конкретные меры по укреплению обороноспособности страны и делать открыто политические шаги, направленные на отстаивание интересов страны в мире. Напоминать постоянно всем, что мы великая нация и не позволим никому превратить себя в послушных роботов. Первые надежды на просветление умов политиков уже появились. В этом ряду и смещение непопулярного Министра обороны Анатолия Сердюкова, и огромные вливания на перевооружение армии новейшими видами боевой техники и оружия.
Для того чтобы лучше понять реальность пятой мировой войны как гуманной войны и прийти к соответствующей оборонной стратегии, с моей точки зрения необходимо разобраться вообще с проблематикой войн грядущего века, познакомиться с разными формами и методами войны и обороны. Ведь сегодня пришло время непонятных или, как это обозначено в прекрасной книжке Фридриха фон Хейдта — «неправильных (иррегулярных) войн».
Провокация 11 сентября нужна была американцам, чтобы увеличить военный бюджет для подготовки пятой мировой войны под прикрытием легенды по борьбе с терроризмом.
Почему в сентябре 2001 года США решили бомбить Афганистан? Была найдена «абсолютно подлинная» видеозапись с Бен Ладеном, в которой он подробно разъяснил мировой общественности свою роль в уничтожении двух башен Всемирного торгового центра. Причем ни у кого не должно остаться сомнений в том, что именно Бен Ладен — главный террорист, поскольку на этой кассете «человек, похожий на Бен Ладена», делал все так, как это было нужно спецслужбам США для всемирного предъявления абсолютно достоверного доказательства по СNN. Как сапер-подрывник, я склонен утверждать, что башни, после того как были протаранены самолетами, аккуратно взорваны заложенными заранее зарядами в основании Близнецов. Большинство взрывотехников это подтверждают, поскольку упасть они сами по себе могли только набок по ветру или в сторону от удара самолетов. А так сложиться вниз может только здание, если в его стены правильно заложена взрывчатка. Кстати, и тот фарс, с которым распиарена операция по уничтожению Бен Ладена 1 мая 2011 года, и его срочное захоронение в море говорят о том, что он верно послужил американцам и его роль исполнена, а игрока, так сказать, списали и утилизировали.
На этот раз противник настолько размыт и повсюден (используем замечательный термин В. И. Вернадского, открывшего феномен повсюдности жизни как основания биосферы), что реальным противником является человечество.
А адресно, вероятнее всего, будут «ломать» Китай (больше попросту и некого), и во многом, если дело будет и дальше идти так, как оно идет сейчас, драться с Китаем будут русским пушечным мясом. Можно по-разному квалифицировать войны XX и XXI веков, рисовать облик будущей мировой войны. События, происходящие в мире в первом десятилетии XXI века, у меня оставляют надежду, что мировую войну можно предотвратить. Я не согласен, что выбор есть только между различными типами войн, что мы должны слепо следовать западной теории и становиться на сторону одного или другого миропорядка. Нет оправдания «гуманитарной» войны НАТО в Ливии или других странах. Необходима современная оборонительная стратегия, для того чтобы наш народ спал спокойно, занимался созидательным трудом, а профессиональные военные охраняли их покой.
В 2011 году на очередном саммите стран-членов ШОС* и государств-наблюдателей в казахской столице Астане в докладе президента Казахстана Нурсултана Назарбаева и в выступлениях его коллег из стран Центральной Азии тревог звучало гораздо больше, чем победных рапортов о славных делах первого десятилетия жизни организации. Дело в том, что по этим странам сегодня проходит уже не Великий шелковый, а Великий героиновый путь из Афганистана. За десять лет количество преступно экспортируемых наркотиков из этой страны, где присутствуют войска США и НАТО, увеличилось ровно в десять раз. Назарбаев предложил даже создать спецтрибунал при ООН для расследования такой угрожающей ситуации и привлечения к ответственности виновных.
Безоблачным положение нельзя назвать и потому, что Центральная Азия остается реально взрывоопасным регионом. Здесь с большим трудом удается гасить возникающие время от времени кровавые конфликты — и в узбекском Андижане, и в Киргизии в 2005 и 2010 годах. При этом ни ШОС, ни ОДКБ** никак реально не повлияли на их предотвращение и ликвидацию.
В 2011 году на саммите в Астане отмечалось с тревогой, что региону потенциально угрожают события, сходные с теми, что развернулись в арабских странах и начавшиеся там, как известно, с кибератак. Они были предвестниками мощных волнений и революций, сметающих режимы в, казалось бы, стабильных и внешне благополучных государствах. Интернет становится оружием. Военные и разведывательные ведомства США с октября прошлого года запустили практические программы ведения оборонительных и наступательных электронных операций и создали даже специальный род войск. Аналогичные действия, уже в пропагандистских целях, с февраля нынешнего года предпринимает Госдеп США. В связи с этим, оценивая непростую ситуацию, в Астане прозвучали предложения о создании некой киберполиции и в целом принятии превентивных мер против кибератак.
В 1984 году я на отлично защитил диплом «Военно-политическая стратегия США в зоне Тихого океана» на историческом факультете Дальневосточного государственного университета (сегодня это Дальневосточный федеральный университет). И тогда я думал и считаю сегодня, что давно пора нашим геополитикам называть США не атлантистами, а пасификистами (тихоокеанистами). Они-то этого не скрывают. Так, например, еще в 2002 году в Японии Дж. Буш-младший открыто заявил проект «зачистки» восточно-азиатского крыла «оси зла» (Северная Корея) и построения «содружества свободных тихоокеанских наций» («the future of the Asia Pacific region as a fellowship of free Pacific nations»).
Стратегия США очевидна: сейчас — сдвиг с Северной Африки (Ливия), Ближнего Востока (Персидский залив) — к Каспийскому Среднему Востоку через свержение талибов, а следующий шаг — к азиатскому берегу Тихого океана, к Восточной Азии, к нашим, корейским и китайским берегам через свержение руководства Северной Кореи путем развязывания скоротечной бесконтактной войны.
Именно здесь — на этом геополитическом театре, в российской части акватории Великого океана — будет решаться судьба человечества в XXI веке. Либо Россия тут построит мощную и процветающую «русскую Калифорнию», либо США совместно со специально созданным туземным правительством — Калифорнию-2.
Если мы хотим, чтобы Дальний Восток оставался Россией, главным ее ответом в области географии присутствия должна стать программа развития российского Дальнего Востока — решительная, мощная Восточная политика России. На берегу Тихого океана мы должны создать систему внутреннего присутствия и закрыть восточные границы страны.
Необходимо создать рубеж или своего рода «засечную черту», которая бы являлась фактором сдерживания американской агрессии в Азии и на Востоке в целом и, в частности, соединить остатки Тихоокеанского флота с Северным флотом в целях создания на их основе нового единого Северо-Восточного подвижного щита и форпоста России.
Более того, Россия должна на своем тихоокеанском побережье создать не только мощную оборонительную инфраструктуру, чрезвычайно важную для нашего государства и для всей Азии, но и превратить Дальний Восток в форпост развития страны, а для этого перенести на это побережье столицу России или, по меньшей мере, создать там вторую столицу страны.
Подобные действия также выступят важным фактором для преодоления стратегического замысла экстремистского крыла в военно-политической элите США — сталкивания России с Китаем.
Вся эта «аналитика» является более чем конкретным примером целенаправленных действий по заталкиванию России в конфронтацию и враждебные отношения с Китаем. Этого допустить нельзя. Все попытки западных СМИ показать, что на Дальнем Востоке больше китайцев, чем русских, направлены на разжигание конфронтации. Но реалии таковы, что у нас на Дальнем Востоке китайцев не больше чем, например, в Кемерово и даже меньше, чем в Москве и Московской области.
России ни в коем случае нельзя в одностороннем порядке становиться в блок с Китаем против США или в блок с США против Китая. Политика России должна быть многовекторной, а действия — самостоятельными и направленными на собственное и мировое развитие.
А на практике Дальний Восток продолжает быть одновременно и падчерицей и пасынком Москвы. Вся Юго-Восточная Азия, и прежде всего Китай, активно развивается, в то время как мы продолжаем опускаться на дно. На подъеме Китая подлинная Россия должна видеть для себя уникальную возможность в выстраивании собственной геометрии геополитических отношений, перспективной для себя и для мира. Хорошим предзнаменованием стало создание Федерального Министерства по развитию Дальнего Востока в 2012 году, но реальных проектов развития пока не обозначено, да и полномочий у этого министерства явно недостаточно. Все предыдущие программы развития Дальнего Востока и Забайкалья так и остались на бумаге, не стали проектами развития. Как говорят, состряпали документ, положили на полку, и документ должен там надежно лежать…
Дело вовсе не в Китае, а в нашей неспособности осваивать собственную жизнь на собственной территории. Как ни горько это произносить, справедливы слова Константина Леонтьева: «И пусть тогда нас завоюют китайцы». Тем не менее ни в коем случае нельзя считать и тем более пропагандировать идею, что великая многотысячелетняя китайская цивилизация и сами размеры этой цивилизации несут в себе самих угрозу России и миру. Ни какой-то дружбы «взасос», ни угрозы.
Я считаю, что неправильно рассматривать Китай как потенциально враждебное и тем более «органически» враждебное России государство. Правильная политика России на Дальнем Востоке и в Сибири никогда не спровоцирует страны Восточной и Юго-Восточной Азии на какие-либо экспансионистские замыслы.
Огромные средства, вложенные в подготовку саммита АТЭС на Русском острове, не решают проблем Дальнего Востока. Просто очередная показуха, мол, какие мы крутые: мост самый крутой в мире, дороги на отдельных коротких участках во Владивостоке самые широкие в России. АТЭС пока не стал инструментом развития Дальнего Востока.
А в это время миграционный отток с Дальнего Востока России начиная с 1991 года составил более 1,5 миллиона человек, а это более 30 % населения. Основная причина исхода населения на Запад — низкий уровень жизни. Я — оптимист и верю, что к руководству страны придут наконец зрячие люди, которые способны видеть перспективы развития Восточных окраин.

 

Как повысить обороноспособность страны


Методы ведения войн за последние десятилетия позволяют определить основные направления выстраивания надежной обороны страны.
Необходимо развивать пять направлений оборонительных средств:
1. Трудноуязвимые мобильные средства нанесения ответного высокоточного удара, носящие интенсивный и скоротечный характер;
2. Объединенная оборонная инфраструктура с одинаково развитыми наземной и космической составляющими;
3. Развитие всех средств обороны, включающие все виды воздействия на противника и все способы отражения агрессии (экономические, экологические, финансовые, гуманитарные, консциентальные, этнокультурные, геостратегические, идентификационные и пр.);
4. Создание адекватных средств предотвращения тлеющих и выматывающих так называемых «конфликтов малой интенсивности» (типа кавказских), а в первую очередь их купирование, изоляция и применение соизмеримых конфликту оборонных средств, прежде всего нетрадиционно военных;
5. Совершенствование подготовки резерва армии и флота, начиная с создания Национальной гвардии России, как армейского резерва высокой готовности.

 

Как Россия сможет предотвратить пятую мировую войну?


Ключевым здесь является замечательное высказывание протоирея Всеволода Чаплина: «Нам до всего в мире есть дело…» У России нет иной судьбы и будущего, кроме как быть абсолютно самостоятельной и дееспособной мировой державой, определяющей решение главных мировых проблем современности. Только так Россия может не позволить загонять себя в угол, в чужие, не наши решения и стратегии.
С этой целью я и предлагаю создание Национальной гвардии резерва высокой готовности для защиты территории и населения Субъекта Федерации от военных ударов, техногенных катастроф и стихийных бедствий. Я считаю, что хорошо подготовленный армейский резерв, охвативший широкие массы страны, будет фактором сдерживания по предотвращению возможной войны.
Станет в ближайшие несколько лет Россия сильной, преодолевшей трансгенетические модификации своего населения (как элиты, так и неэлиты) и показавшей возможность для всего мира быть самостоятельной и неагрессивной страной на мировой арене, создаст современную систему обороны — не будет и войны.

 

 


 

 


Владимир КРУПИН  


Шанхайский «мандарин»

 

 

Мне и самому интересно, как это получилось, что я объехал весь белый свет и ни разу не побывал в Китае? А ведь Китай занимает большое место в моей жизни. Начать с того, что моей пронзительной отроческой мечтой было иметь китайскую авторучку. А красочный настенный календарь у соседей, на котором была изображена китаянка такой красоты, что я, приходя к ним, как-то даже стеснялся посмотреть в ее сторону? И уж, конечно, незабываемый китайский фильм «Седая девушка». Девушка, тоже необыкновенной красоты, сражается с оккупантами, попадает плен, подвергается пыткам, седеет от них, но не сдается. А великая песня «Москва — Пекин»? Это прямо был гимн нашей дружбе, расправляющий грудь и плечи марш. Помню:

Москва — Пекин, Москва — Пекин,
Идут, идут вперед народы
За прочный мир, за светлый мир
Под знаменем свободы.

И ударяли припев:

Сталин и Мао слушают нас,
Слушают нас,
Слушают нас... и т.д.

Потом был интерес к китайской литературе. Особенно Лао Шэ, «Записки о Кошачьем городе», Ли Бо, Ду Фу, Ван Вэй. Были и весьма нескромные «Цветы сливы в золотой вазе», но там описания развратной жизни мужа искупались страданиями его жены и тем, что она вырастила сына, который уходит в монастырь замаливать грехи отца.
Прожил я вместе со всеми и времена отторжения СССР от Китая. Нас даже (я после армии учился в московском вузе) возили на Ленинские (ныне опять Воробьевы) горы к китайскому посольству выражать протест. В связи с чем протест, не помню, но выражали. Как выражали? Постояли и разошлись. Вслед за этим тяжело пережил трагедию на острове Даманском.
Но после, так сказать, замирения состоялась встреча с китайскими студентами из института имени Патриса Лумумбы. Она проходила в их общежитии, после общих слов о любви и дружбе читали стихи. Вдруг они говорят: «Нам надо провести партсобрание. Вы подождите двадцать минут».
И провели. Один выступил, двое его поддержали, еще один заполнял протокол, который все подписали. А потом вновь обратились к нам.
Кажется, его звали Шань, которого я наивно спросил:
— Вы все такие одинаковые? Как вас различать?
— Да ты что! — ответил он. — Мы все очень разные, это вы все на одно лицо.
Еще образ Китая как-то слился у меня с песней о северной русской столице. В детстве, вскоре после войны, я лежал в больнице и там умирал ветеран войны. Его кровать была у окна. Он приподнимался на локтях, глядел на улицу и пел: «Любимый город в синей дымке тает, знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд». А я был маленький и понимал слова песни так: «Любимый город в синий дым Китая». И представлял Китай зеленым, маленьким, в синей дымке. И даже потом написал рассказ «Синий дым Китая».
А мой друг, поэт Анатолий Гребнев, вспомнил этот рассказ и перед моим отлетом в Шанхай прочел по телефону шуточный экспромт:

Зачем же ты Россию покидаешь?
Душою все же оставайся здесь.
Ведь ты умчишься в синий дым Китая
и в этом дыме растворишься весь.
В Китае будет общее собранье,
и с должности слетит Дэн Сяопин.
По воле всенародного признанья
на это место встанет В. Крупин.

А может, я от того так долго не летел в Китай, что берег его на старость, когда пора свершать последние земные круги?

Знаменитая Шанхайская книжная выставка. Ежегодная, осенняя. Вот и я, грешный, удостоился чести побывать на ней. Но теперешнее электронное, сетевое пространство избавляет меня от необходимости рассказывать о самой выставке.
Готовясь к поездке, я читал о Шанхае и вообще о Китае. Нашел сведения у Марко Поло в его «Книге чудес света»: «Народ здесь идолопоклонники, занимается земледелием, дровосеки и охотники. В лесах тут, знайте, диких зверей много: и львов, и медведей, волков, ланей, антилоп, оленей, всяких зверей тут довольно. Тамошний народ ловит их много, и дело то прибыльное. Есть у них и пшеница, и рис, и всякого другого хлеба вдоволь, и он дешев, земля тут плодородная».
Еще вычитал про симпатичного зверька панду, мордочка которого на многих рекламах и товарах. Оказывается, раньше пандой называли бамбукового медведя, хищника очень серьезного. Интересно о бамбуке. Он помогал пасти скот, с его помощью охраняли пастбища домашнего. Как? Рубили стволы еще зеленого бамбука и бросали в костер. Бамбук разогревался, корчился и начинал страшно трещать и взрываться, от этого в ужасе разбегались и львы, и тигры, и панды. А своих коров, овец, коз и лошадей приучали к треску этой пальбы постепенно, с возраста теленка, жеребенка и ягненка.
Вспомнился рассказ турецкого гида из Анталии о Великой китайской стене. Оказывается, ее построили… турки. Зачем? Чтобы спасти Ближний и Средний Восток и Европу от вторжения китайцев. Смешно. Будто китайцы не найдут других дорог. Их главное завоевание пространства демографическое. Если в Китае есть контроль над рождаемостью, то в других странах никто не запрещает китайцам иметь большие семьи. А китайские женщины — идеальные жены и матери. Китайцев вне Китая все больше и больше. Посмотрите рынки Иркутска, Красноярска, Благовещенска да уже и Москвы. Весь мир завален китайскими товарами, весь мир питается китайской стряпней.
Последнее событие российской жизни — вступление во Всемирную торговую организацию. Трезвые голоса доказательно предостерегали от такого шага и приводили в пример Китай, который долго не вступал в ВТО, а вступил тогда, когда производство товаров в нем развилось до такой степени, что теперь этими товарами завален весь мир. А Россию затащили туда почти насильно, нужна она только как сырьевая база для господ капиталистов.
Но это уже наша боль. А пока мы в Китае, в самом огромном городе его, в Шанхае.

Сколько ни читай про любую страну, пока в ней не побываешь, ее не узнать. Ну, а что узнаешь за неделю? Тоже проблема.
Но если узнать страну за неделю трудно, то полюбить очень даже возможно. Так что докладываю: я полюбил Шанхай.
Мне, сельскому мальчишке, полюбить мегаполис непросто, а тем более супергипермегаполис, в котором китайцев миллионами считают. При снижении самолета я ужаснулся, когда в иллюминатор смотрел. Какие торчат башни, прямо в сотни этажей. Ну, одна-две на показ, а то тысячи и тысячи. В каких они облаках живут? И за облаками даже. Летящие серые лоскутья облаков касались не только вершин, но и середины башен.
Свет раннего утра переливался по стеклянным и металлическим поверхностям, отражался по многу раз в других сверкающих плоскостях, восхищая и ужасая. Но это не каменные джунгли европейских и американских небоскребов, это рвущийся в небо лес искусственного бамбука. Перелетели похожую на Нил реку. Честно сказать, мутновата.
Шанхай так огромен, что даже лететь над ним — и то очень долго. Объявили по радио, что температура за бортом плюс тридцать четыре. Ну, ничего, теперь уже и Москву такой температурой не удивишь. Выдержим. Сели. Но здесь была не московская жара, а шанхайская жарища. Даже духотища. А солнца не видно. И почти не видел я солнца во все дни пребывания. Так что же тогда, как не солнце, разогревает воздух? Оно здесь не разогревает, а распаривает. Море близко, широкая река. Водяные горячие пары накрывают город как белое пуховое одеяло. Просто баня. Влажность такая, что рубашка сразу мокрая. Скорей в машину — в машине кондиционеры. А от них сразу холодно.
Привезли в отель, тоже высоченный, называется «Мандарин». Двери открывают улыбчивые юноши, а в вестибюле встречает приветливая девушка в красивом китайском строгом костюме из плотной красной ткани. Пиджачок под горло и длинная юбка, правда, от колена разрезанная. Китайских мандаринов, то есть больших начальников, в отеле я не заметил. Но то, что тут были большие начальники со всего мира, это точно.
В лифтах, которые совершенно непонятно каким образом за считанные секунды мягко и бесшумно возносили на любой этаж, было всего полно: и разного цвета кожи, и разных одеяний, звучало много арабской речи, английской, французской — да, в общем, любой. Вот немецкой не слышал. И мой варварский немецкий выручить не мог, в ответ на него были только извинительные улыбки и разведение рук.
Помогали приставленные к нам переводчики, аспиранты, бывавшие в Москве, — постарше Сергей, помоложе Николай. Так они представились. Знакомясь, посидели в вестибюле, беседуя. Еще в Москве я припоминал что-то, что могло вызвать улыбку у, так сказать, принимающей стороны. Например, рассказал историю начала двадцатого века, времен Русско-японской и Первой мировой войн.
— Пишет китайский император русскому: «У тебя в войне много мужиков побило и много баб безмужних осталось. А у меня баб не хватает. Я тебе предлагаю обмен: за каждую бабу выдам двух своих мужиков». И вот русский император объявляет «бабий набор». Бабы ревмя ревут…
— Как ревут? — спросили переводчики.
— Ревмя. Ну, громко, безутешно.
Они все понимали буквально, и в самом деле поверили про «бабий набор». Пришлось сказать, что это шутка. Но, так как она не рассмешила, то, как бы реабилитируя себя, рассказал им слова песни, которую непонятно с каких пор помнил:

Солнце встает за рекой Хуанхэ,
Китайцы на работу идут.
Горсточку риса в желтой руке
Китайцы на работу несут.

И второй куплет, он же последний:

Солнце садится за рекой Хуанхэ,
Китайцы с работы идут.
Горсточку риса в желтой руке
Китайцы с работы несут.

Сергей и Николай вежливо улыбались. Такой песни они не слыхали.
— Это перевод?
— Думаю, русское сочинение.
Они опять поулыбались. Я замолчал, решив больше не вставлять в разговор тексты для оживления. Да и что за песня, в которой явная неточность. Ведь если солнце утром встает за рекой Хуанхе, то не может же оно при закате снова быть там же.
Потом мы встретились с профессором Ти У. Его кабинет — это русское книжное царство. Знакомые имена оживили разговор. Ти У провел и по аудиториям. Потом мы с ним и его аспирантами погуляли по улицам, заходили в кафе. Везде было чисто и вежливо. Профессор спросил меня, интересен ли мне вкус китайского пива. О чем говорить: конечно, интересен. Пиво было хорошее. К нему принесли какие-то непонятные мне и невиданные доселе кушанья. Но профессор и аспиранты ели их с удовольствием, и я стал есть.
И на ком же мне было проверить свои мысли о Китае, как не на профессоре, любящем Россию?
— Я так понял, что вместе с окончанием пребывания здесь русских, окончилось здесь и православие. Говорил перед поездкой со специалистами, что и конфуцианство здесь не совсем религия, а более нравственное, философское направление, так? Я ошибаюсь?
— Примерно так.
— Кажется, и буддизм не всеобъемлющ. Но такое мощное государство чем-то должно быть скреплено? Советский Союз насильственно держался марксизмом. Когда марксизм провалился в черную дыру истории, Россию спасло православие, и теперь только им и держится А здесь? Даосизм?
— Да, он значителен.
— Мне кажется, что и это не религия. Это единение с природой…
— Все-таки религия, — мягко поправил профессор. — Дао — это путь, отсюда весь Лао-Цзы. Религия уподобляет учение текучей воде, это мягкость и неодолимость. Цель — достичь единства с первоосновой. Правитель-мудрец отвергает роскошь, вой-ну, ведет народ к простоте, чистоте.
— Где же теперь простота, где же такие мудрецы? У нас таких нет.
— Главное, что держит китайское общество — это культ семьи, культ рода, продолжение его. Это основа, на чем мы держимся.
Я заметил, что профессор деликатно уклонялся от разговоров на религиозные темы и тем более на политические.
Далее был прием, на котором угощали рыбой-феникс. Хвост у нее был разлохмаченный. Прямо павлиний, и она оказалась сладкая. Предо мною лежали и палочки. Но, признаюсь, я и в Японии не смог ими есть. Для меня это как если бы писать враз двумя авторучками. Пища срывается.
Блюда были на вращающемся круге в центре стола. Вот он подвез стайку разноцветных чашек.
— Что это?
— Грибы, полезно.
Но грибы соскочили с моих палочек.
— У кого ловкие пальцы, — заметил один из присутствующих на обеде, — у того хорошо работает мозг.
— То есть, — спросил я, — китайцы оттого такие умные, что едят палочками? И оттого такие стройные? А от риса сила, с которой они выигрывают все Олимпиады?
Подали горячие креветки. Оказывается, тут холодные закуски не в счет, начинается обед с горячего. Креветки означают: «Добро пожаловать». У меня, православного, шел как раз Успенский пост, так что креветки были в самый раз. Потом еще были креветки в самых разных соусах.
Но вот подали любимое блюдо Мао Цзэдуна — мясо. Однако я не стал грешить и не узнал его вкуса. Была и уха с фрикадельками, много всего было.
После обеда мне подарили палочки, которые я привез внукам, чтобы они, питаясь с их помощью, быстрее умнели. И, представьте себе, внуки осилили застольное китайское мастерство. Может, оно пригодится им в их будущем. Внук тут же решил учить китайский язык.
— Это же очень трудно, — предупредил я, — особенно письменность. Школьник учит самое малое две тысячи иероглифов.
— Ребенок из Китая, — почему-то сказала внучка, — равен прошлому ребенку из России.
Тут она, думаю, права. Прошлый ребенок в России не учил собачьей грамоты, нынешнего ЕГЭ, который разглаживает мозговые извилины.
Говорили с хозяевами о литературе. Присутствовал редактор самого крупного литературного журнала «Урожай». В нем публикуются все новинки текущего литературного процесса. Молодняк в литературе, как и у нас, склонен к выдрючиванию, к поискам оригинальной формы, но в основном литература развивается в русле канонов классики. В этом есть и влияние русской классики. Любопытно, что больше всего переводов иностранной литературы во все последние времена именно в Китае.
Вечером, дождавшись спада температуры, ходил по Шанхаю. Боялся далеко отойти от «Мандарина». Хоть и вечер, а все равно было душно, но все же не так, как днем. Ходил и восхищался. Интересно видеть эти стрелы стеклянных сооружений, эти эстакады по три-четыре, даже пять уровней. Миллионы машин, а пробок нет. Все транспортные проблемы вынесены в воздух. А стоянки убраны под землю.
А все магазины, необходимые в двух смыслах: их обойти невозможно, и необходимые в том смысле, что все необходимое в них есть. Магазины под землей. Но какой в них воздух, прямо морской, какая музыка, какие бесшумные тележки, которые хочется нагружать и нагружать. А какие красавицы за кассами и за прилавками и перед прилавками! На мое счастье, эти красавицы явились в мою жизнь с опозданием. А товары — в самый раз.
Для начала купил конфеты «Русалочка», любимую сказку всех деточек всех стран. На китайской коробке она была трогательно и одновременно настойчиво взята в плен иероглифами. Еще возмечтал купить туфли любимой жене. Провожая, она как-то робко сказала: «Китайцы для себя хорошую обувь делают, а на экспорт — чего похуже». Она напрямую не просила купить туфли, но надо быть дубиной, чтобы не понять ее мечту.
Но скажите мне, дорогие мужчины, есть ли в мире хоть один муж, который бы купил жене при ее отсутствии при покупке подходящие туфли для нее? Нет такого мужа! Место вакантно. И сейчас я мог бы занять его, стать первым счастливцем. И вот — докладываю: туфли жене я купил. Увидел фирменный магазинчик обуви, зашел, был окружен любовью и вниманием и… купил! Кожаные, мягкие, носок аккуратненький, сверху пестренькие — чудо! Больше ничего не покупал. Вернулся в свой «Мандарин», открыл коробку, чтобы еще полюбоваться туфельками и, к своему ужасу, понял, что они малы. Да, малы. Даже точно малы.
А магазины в Шанхае открыты допоздна, и я тут же решил пойти и обменять туфли. И коробка, и чек — все есть. Выскочил в теплую, душную атмосферу улицы, побежал к магазину. Но где он? Было же всего два поворота от гостиницы. Вот так и так. Спешил, озирался. Вот тут же, тут! Туда, сюда, обратно, но не мог найти магазин. Стал показывать прохожим коробку: где же этот магазин, коробка фирменная. Выбирал прохожих постарше. Нет, никто не знал. Уже хотел вернуться, ибо испугался, что не найду cвоего «Мандарина».
Вдруг подошла ко мне милая, средних лет, женщина, сразу все поняла, сделала приглашающий жест, я пошел за ней. Оказывается, это все рядом. Она подвела меня к дверям, да, вроде те самые, ввела внутрь и пригласила сесть за стойку. Я автоматически сел, еще даже подумал: для примерки, что ли, туфли-то женские, мне ж их не примерять. Оглянулся: а где обувь? Передо мной вдруг возникли разные сосуды: рюмка с чем-то коричневым, бокал с чем-то прозрачным и кружка пива. А справа и слева подошли и, улыбаясь и кивая, присели две девушки, да такие красавицы, такие лаковые, особенно одна, прямо с плаката, виденного в детстве. Куда я попал? Они жизнерадостно улыбались мне, а мне-то каково? Женщина, заманившая сюда, объясняла мне на элементарном международном языке разврата, что все у меня будет хорошо, что тут очень недорого, и это прямо тут же, вот дверь, вот девушки. Вы наш самый дорогой гость.
Но я от них бежал. Правда, не постыдно. С достоинством. Встал, отринул питье, показал на свои седины, прощально махнул рукой, прижал коробку с туфлями к груди и пошел. А они захлопали в ладоши, и это мне непонятно.
Эти красотки напомнили мне актрису, которая играла седую девушку в давнем черно-белом кино. Конечно, им седеть не с чего. А я их даже ничем не угостил. Ладно, перебьются. Старик с крючка сорвался, поймают какого-нибудь молодого евромэна.
На улице меня стерег коротенький молодой китаец. Стал сопровождать и настойчиво показывал веер фотографий опять же китайских красавиц и обольщал ими. Шел рядом, не отставал. Бежал со мной через перекресток. Прямо прилип. Наконец я даже топнул на него ногой и пригрозил пальцем.

Жара и с утра не ослабела. Небо хмурилось. Коробка с туфлями ночевала на тумбочке. Взял ее в руки и опять принялся за обувную проблему. Пошел в магазин, который сразу нашел за двумя поворотами. Купил себе тесные летние туфли, большего размера не было, решил, что разносятся. А женские туфли, которые покупал жене, не стал менять, есть же у меня и дочь, и невестка — купил жене новые. Долго выбирал, щупал, ничего не понимая в коже, кожу боковых стенок. Купил.
Вернулся в «Мандарин». Бережно уложил туфельки в сумку, закутав коробку свитерами, совершенно здесь ненужными, но вот пригодившимися. Это жена заставила их взять, заботилась. Но история с покупкой туфель на этом не закончилась.
Мероприятий каждый день было много. Было и богослужение в Российском консульстве. Сейчас православной церкви в Шанхае нет. Хотя здание ее сохранилось. Ее построили русские, когда на них обрушилась весть о взрыве в Москве Храма Христа Спасителя. Русские эмигранты в 1934–1935 годах собрали средства и построили храм удивительной красоты. Он, слава Богу, цел. Конечно, я очень хотел в нем побывать. Но даже зайти в него не получилось, только около постоял. Это здание теперь частное, не знаю китайское или какое другое, владение. Кресты сорваны, у куполов присобачены светильники для подсветки красоты архитектуры и привлечения посетителей, внутри выставочный зал и кафе. Двери храма, все-таки назову, что именно храма, открылись, изнутри вышел охранник или уборщик, выкинул в контейнер у крыльца черный пакет и вернулся. Я сунулся внутрь. Он оттолкнул меня. Я отшатнулся и жестами стал говорить, что я только посмотреть. «Руссиш, рашен, ортодокс, нур зеен». То есть надеялся опять же на немецкий. Не военный же объект, почему нельзя? Нет, он выпер меня на паперть, и только я успел заметить, что фрески, иконы над алтарем живы.
Вот такое грустное было посещение русской православной святыни, которая, уверен, еще примет в своих стенах молящихся Христу православных. Ведь именно в ней служил с 1934 по 1949 год причисленный к лику святых архиепископ Шанхайский и Сан-Францизский Иоанн.
В 1949 году в Китае к власти пришли коммунисты и русским пришлось уехать. Святитель спасал свою паству на острове Тубабао (Филиппины), где также был построен православный храм. Их в лагере было около пяти тысяч. Остров находился на пути постоянных сезонных тайфунов, и ни разу, за все два с лишним года пребывания здесь лагеря, тайфуны не коснулись острова, огибали его стороной. Это заметили филиппинцы. Всегда вспоминали, что «русский святой человек каждую ночь обходил лагерь и благословлял его». Когда лагерь эвакуировали, тут же на остров обрушился страшный тайфун.
Попасть на богослужение в консульстве оказалось тоже проблемно. Молились в помещении, где выдают визы. Но без паспорта не пропускали, а я документы оставил в номере — не украдут же их из пятизвездочного отеля. Да и шел я в церковь, а не на секретное предприятие. Мы звонили сюда накануне, вроде договорились, а не пускают. Стоят навытяжку бравые охранники. При нас была смена караула. Прямо как у мавзолея. Четко, со стуком приклада карабинов о гранит крыльца.
Время шло. Мы жарились на солнце. Аспиранты наши и Олег звонили внутрь. Батюшка не отвечал, ясно почему — началась служба. Дозвонились до дежурного. Он вышел, уговорил пропустить. Консул в эти дни был в Москве. Да, нас-то пропустили, а как же простым людям сюда попасть? Служил отец Алексий и его жена матушка Любовь. Прихожане — мы, то есть Олег, я, аспиранты и еще пожилая пара из Австралии. Дьяконом был китаец, читавший то по-английски, то по-китайски. Отец Алексий здесь уже восемь лет. Но поговорить с ним не удалось — торопились на очередную встречу.
Союз писателей Шанхая занимает прекраснейший особняк, прежнее владение какого-то капиталиста. Во дворе окружаемая струями воды скульптура обнаженной, может быть, Венеры, может, еще какой язычницы. Струи, увлажняя статую, опадают и вскоре вновь взмывают. Но такая жара, что мрамор меж этими взмываниями успевает высохнуть.
Говорили о «культурной яме» между поколениями, о наступлении «цифры» на «букву», и о том, что сдаваться не собираемся. Еще повоюем. Великая Россия, великий Китай. Будем дружны, и мир спасется. Да, дружба Китая и России спасет планету.
Выступая, я говорил о том, что urbi et orbi, то есть граду и миру, навязан стереотип русской литературы XIX века. Почему вдруг Пушкина сменил Лермонтов, а не Тютчев? Почему вдруг великий кощунник Толстой, безотрадный Достоевский и западник Тургенев подняты выше таланта Гончарова? И о том, что великие потрясения России вызвали в ней великую литературу, но уж лучше бы не было ни «Тихого Дона» Шолохова, ни «Щепки» Зазубрина, ни «Окаянных дней» Бунина, ни «Солнца мертвых» Шмелева, то есть не было бы событий, вызвавших к жизни эти произведения. И говорил о том, что пишущие либеральные демократы смешны в своих притязаниях на какое-то новое слово в русской литературе. Миленькие, это же русская литература, а не русскоязычная. Белов, Распутин, Астафьев, Солоухин — вот кого читают в Китае. А из классики в почете Пушкин и очень здесь понимаемый Есенин.
Был и разговор о женских образах в русской литературе. Я заметил, что женской части аудитории понравилось рассуждение о том, что Татьяна Ларина своим любящим сердцем чувствовала, что может спасти любимого, и он это почувствовал, но было поздно. И, потом, своею верностью брачному венцу она дает урок на будущие времена любящим женам.
Еще я спросил собравшихся, как обычно спрашиваю студентов и школьников на встречах: кто утопил собачку Муму? Герасим? Нет, товарищи, Муму утопил писатель Тургенев. И это воля писателя, более того, своеволие. А Татьяна Ларина сама вышла замуж. И неожиданно даже для Александра Сергеевича. Вот и разница меж гением и талантом.
А день между тем все хмурился, все нагнеталось удушающее предчувствие грозы.
Перед ужином я не утерпел и еще решил выйти в город. Я очень полюбил просто ходить по улицам и смотреть. Свою улицу, Нанкинскую, я в ту и другую сторону от отеля исследовал и уже осмеливался сворачивать в боковые. Туфли сильно жали и все никак не разнашивались, но я все равно ходил. Заходишь в магазинчики и в ответ на улыбки тоже улыбаешься. Остановишься на перекрестке и смотришь. Никто не смеет идти на красный, если даже и слева и справа нет машин. Я всего-навсего соступил с тротуара на мостовую одной ногой, и этим тут же вызвал грозное предупреждение постового с повязкой на рукаве. Хотя когда со всеми пошел на зеленый, то постовой именно мне улыбнулся.
Семья семьей, род родом, а еще Китай держится дисциплиной, законом и наказаниями. Если тебя расстреляют за взятку, так, какой бы она ни была, ты ее не возьмешь. Если тебя оштрафуют за брошенный окурок на ползарплаты, то ты его и не бросишь. И вообще, лучше бросить курить. Курят здесь гораздо меньше нашего, а курящих женщин вообще не видел. Может, они прятались, завидев меня?
Ходил, ходил и начал уже прихрамывать. Надо возвращаться. И вот тут ливануло. Вначале без грома и молнии, внезапно, будто где-то вверху вырвало кран. Я кинулся под скромный козыречек газетного киоска, и под ним меня быстро выполоскало. Очень я жалел свои новые туфли. Они на глазах порозовели, размокли и я уже думал — пропали.
Но нет! Когда ливень дал себе и мне краткую передышку, я помчался в «Мандарин». В номере снял туфли, и они прямо на глазах стали сохнуть и вскоре были краше прежнего, да еще и точно по ноге. Как не полюбить китайских обувщиков?
За окном меж тем мрачно суровилось. Начались вдалеке и стали приближаться удары грома. Было даже тревожно, но успокаивал себя мыслью, что не могли же китайцы не предусмотреть нашествия гроз. Молния в отель не ударит, все обойдется. Меня вдруг поразило то, что я стою очень высоко над землей, а на соседние строения смотрю снизу вверх. Темные башни ближайших и отдаленных зданий въезжали в чернеющее небо.
Время между вспышкой и грохотом все сокращалось. Струи воды, даже потоки, как плетки, хлестали здания, опустевшие мостовые. Вначале башни были темнее неба, постепенно они превращались в силуэты, и вскоре небо стало чернее башен. Молнии стали привычными, сверкали между башнями и высвечивали их. Гром походил на победную канонаду. Или, скорее, на артподготовку. В таких обстоятельствах понимаешь всесилие Господа. Мы же все, и китайцы и русские, беспомощны пред Господом. Вот возьмет да и шарахнет! Заслужили ведь.
Зрелище грозы было и страшноватым и притягательным. Сквозь сплошной водопад на мостовой белели стрелы — указатели движения, тускло проглядывали рекламные щиты, которых здесь, кстати, совсем немного, все остальное было залито мраком и летящей водой.
Утром Сергей и Николай сказали, что весь Шанхай затоплен, поплыл. Но к обеду обсох. Я ожидал, что гроза и ливень освежат природу, снизят температуру, как бывает у нас, но здесь и жар и духота только усилились. Разогретый асфальт испарял влагу, она поднималась и создавала, так сказать, рисовую погоду. Тепло и влага нужны именно рису. Вот почему китайцам неинтересна наша Сибирь, рис в ней не растет. Все время слышишь здесь то ли предсказания, то ли накаркивания, что китайцы дойдут до Урала.
Еще мы с Олегом посетили парк Юй Юань, «Сад радости». Я в этом саду умудрился заблудиться. Он огромный, везде вода, мосты и мостики, павильоны, выставки, скульптуры драконов по стенам. Зазевался я и отстал от Олега. Еще потому, что хотелось позвонить в Москву и сказать: «Звоню тебе из «Сада радости». Дорого во всех смыслах услышать родной голос.
Доложил, оглянулся — нет Олега. Звоню ему. Это значит, что мой голос летел к нему опять через Москву. Он успел крикнуть: «У входа!» А где вход? И таблички не понимаю, и спросить не умею. Толпы людей льются и туда и сюда. Остановил человека постарше. Он вдруг схватил мою руку: «Русия, Русия, люблю!» Даже слезы на глазах появились. Оказывается, учился в России. Может быть, в вузе Патриса Лумумбы? Нет, технарь. Да и русский язык почти утратил, но где вход и выход знал и помог мне. Еще ему хотелось объяснить мне, что он всегда был не согласен, когда во время культурной революции русских называли лесными варварами.
— Нет, нет! Дружба!
— Ну, а вообще, как в Китае жизнь?
Слезы у него высохли, и он улыбнулся:
— Все есть и всем плохо.
— У нас так же. И культурная революция у нас продолжается.
В парке было на что посмотреть. Вот знаменитые китайские золотые рыбки. Но здесь это не рыбки, рыбищи, прямо какие-то раскормленные, раскрашенные в красное, белое и золотое сомы. Тут их все кормят. Чего им тут не жить, только рот разевай. Деточки старались их даже погладить по спине. Некоторым удавалось. Приплыла и всех смешила черепашка. Ловкая, всеми четырьмя лапами она распихивала прожорливых конкурентов и питалась сама. Примерно такую же сцену с сомами и черепахой я видел на Иордане в Палестине.
Русскую речь, уже от русских, я еще услышал в подземном мегамаркете. Две женщины из Казахстана. Из Казахстана их гнали, в России не приняли. Куда денешься?
— У нас высшее образование. Здесь специалистов ценят. Конечно, тоскуем по России. Но хотя бы помогаем родственникам.
История этих женщин — еще один пример плодов российской перестройки, еще один венок на могилы Гайдара и Ельцина.

И вот наступил прощальный вечер. О, как грустно! Как уже много знакомых площадей и улиц, как со многими знаком. Но надо улетать. Китай без меня проживет, а Россия никак. То есть и Россия проживет, но я-то как без нее?
Итак, ресторан «Рузвельт», прекрасная набережная, на которой когда-то были таблички: «Собакам и китайцам вход воспрещен». И вы думаете, цивилизованные европейцы Шенгенской зоны, что китайцы эту табличку забудут? Не надейтесь!
Руководители книжной ярмарки, видимо, специально поставили прием на вечер, ибо в наступающих сумерках сказочно осветилась набережная, а прогулочные корабли, в обилии плывущие по реке, разукрасились во все цвета. Гирлянды подмигивающих китайских фонариков, трескотня фейерверков, шипящее взлетание ракет и взрывание их над водой, в которой добавочно отражался букет салюта, музыка, запахи приправ китайской кухни… Что говорить!
Среди медленно плывущих, сделанных под старину кораблей, пропархивали быстроходные современные катера и яхты. Но они-то мелькнули — и нет их, а эти царственно шествуют, разноцветно сияют и надолго входят в память зрения.
Однако огни огнями, музыка музыкой, а река продолжала работать. Все время вверх и вниз по течению двигались огромные грузовые суда, баржи, рефрижераторы. Они никому не мешали, шли своим фарватером, только сигнальные огни мигали по бокам, сзади и спереди. Тяжко вздохнул я, вспоминая осиротевшие родные Волгу, Каму и Вятку.
Вела прием уж окончательно неестественно красивая телеведущая. Вызывала к микрофону писателей и поэтов отовсюду. Из Гонконга, Испании, Сербии, Малайзии… По экрану ползли строчки текстов, читаемых автором, на китайском, конечно. Мне достался перевод Николая. Из одного серьезного выступления я запомнил очень умную фразу: «Массовая культура делает человека равнодушным к другим и устремляет смысл жизни к комфорту».
Олега занимала художница-китаянка (муж — норвежец), ее картины были показаны на экране. Меня тянула в беседу о загробной жизни соседка слева, Николай сидел справа. Я вежливо слушал о перевоплощениях, о том, что Будда может быть женщиной. В свою очередь, я сказал, что православие понимает жизнь временной, земной и вечной, загробной.
— Это как если сравнить время горящей спички с временем солнца.
— Это понятно ей? — спросил я Николая после того, как он перевел мои слова. — Чего вдруг она засмеялась? Чего тут смешного? Земное и вечное.
— Она говорит, что первый мужчина — это как спичка, а последний как солнце.
— Хороший у нее юмор.
Она еще что-то сказала. Николай перевел:
— Женщина, — говорит она, — это университет для мужчины.
Чем я мог ответить? Сделал знак официанту, он налил нам французского красного вина, и мы выпили под возглас «Камбе!», то есть «До дна!» Вино было даже лучше, чем такое же в самой Франции.
Еще погуляли по набережной. Тут, в отличие от ближайшего к «Мандарину» пространства, никто к мужчинам не приставал, все было чинно, нарядно, отдохновенно. Памятник первому мэру Шанхая походил на памятники пламенным большевикам, например Кирову. Тележки с напитками, едой, цветами, открытками, мороженым были разукрашены и казались частью городского пейзажа. Почему-то подумалось: вот улечу, а тут все так и будет.
— Коля, — сказал я, — прости, тебе трудно было переводить мои торопливые речи, и ничем я не мог вас порадовать. При встрече китайские анекдоты рассказал, вам не смешно. А вообще, как можно китайца рассмешить? А то все тебе улыбаются, а ты не знаешь, весело им или такая работа.
— Женщина в вестибюле такая приветливая, а когда я вас встречал, сел в сторонке, она оглянулась — никого, лицо усталое, и стала делать упражнения для спины. Вдруг машина у подъезда, она на страже, вся в струнку. Лицо веселое. Работа.
— А что она думает о приезжих? Не всем же рада.
— Да, — вздохнул Николай, — работа.
— Я тебе на прощание еще расскажу анекдот. Из шестидесятых, уже прошлого века. Сейчас у вас одна из самых сильных армий в мире, а тогда вы только стали крепнуть. Вот идет военный совет, обсуждается наступление на врага. Министр обороны сообщает: «Вначале пойдет наша Первая китайская миллионная армия. Потом пойдет наша Вторая миллионная китайская армия. А потом двинется наша боевая техника». — «Как? Вся сразу?» — «Нет, вначале один танк, потом другой». Не смешно?
— Тогда меня еще и не было, — ответил Николай.
— Хорошо. Расскажи ты, отчего можно было бы рассмеяться.
— А-а, — Николай подумал. — Человек идет вдоль состава и ударяется лбом в вагоны. Говорит: ищу мягкий вагон, у меня билет в мягкий. Смешно?
— Очень. Но ведь это уже из каменного века юмора. А есть что-то именно китайское?
— Я буду вспоминать. А вы будете о нас писать?
— Милый Коля, что я напишу? Очень бы хотел, но ты знаешь, что замысел сильнее воплощения.
— А какой у вас замысел?
— Да все тот же — культуры сильнее политики, дружба сильнее войны.

Перед сном вознесся на лифте на последний этаж, поглядел вниз и голова закружилась. Поглядел вверх, звезд не видно. А так хотел увидеть любимую Полярную звезду.
Долго не засыпалось. Лежал, гнал пультом телевизора бесчисленные каналы. Все обычно: дикторы, дискуссии, спорт, реклама, кухня, песни, танцы, кино и театр, но похабщины и пошлости российского телевидения не было.

Назавтра на прощанье в ресторане отеля уже привычно сокрушал клешни крабов и домики моллюсков специальными щипцами, потом, на десерт, ходил к фонтану льющегося шоколада, просил заварить и зеленого, и черного чая, прошел еще вдоль стоек, понимая, что за дни пребывания и десятой части кушаний не попробовал.
А потом была грустная прогулка по знакомым уже местам, особенно в старый, сохранившийся квартальчик, где двух- и трехэтажные галереи смыкались и образовывали закрытый оазис прежней шанхайской жизни и архитектуры. Велосипеды, коляски, белье на веревках, девочка, изумленно глядящая на бородатого дедушку, старики за какой-то игрой. Стены были в надписях, но это было не граффити какое, не мазня, не перформансы. Например, мне Николай перевел: «Когда герой сидит в тюрьме, то небеса и земля скорбят».
В аэропорт меня увозил шикарный «бьюик». Я бы и не понял, но Олег это заметил:
— Уважают.
— Как не уважать — такой рынок сбыта.
Провожал Сергей. Очередища на регистрацию была изрядная. Родной до боли «Аэрофлот». Но взлетели вовремя. В самолете, проходя в хвостовую часть, задел за ногу огромного араба, и потом он очень сердито смотрел на меня. Но я, наученный китайцами улыбкам, быстро его укротил. И не успели мы пролететь над Монголией, как подружились. Обедал, смотрел на экран, видел, как стрелка самолета передвигалась вблизи знакомых городов. Мысленно ходил по их улицам, передавал душевные приветы городам и живущим в них знакомым: Иркутску, Красноярску, Омску, Тобольску, Тюмени, Барнаулу, Оренбургу, Екатеринбургу, Вятке, Нижнему Новгороду.

Итак, я в Москве. Вхожу в дом с лицом победителя: «Нихау!»
Жена не верит, что я сам купил ей туфли. «И ни с кем не советовался?» Открывает коробку. Сразу вижу: туфли нравятся. Села, примерила левую туфельку. Точно по ноге.
— Ура! — воскликнул я. — Золушка! Нет, уже королева! Должны же твои измученные московским асфальтом ноги обрести давно заслуженную радость удобства пешего перемещения.
Так я витиевато выражался, а тем временем королева взяла в руки другую туфельку и в ужасе, еще и сама не веря, поняла непоправимое:
— Она же тоже левая! Левая! Ужас! Как так? Ты что, не видел, не посмотрел?
Глаза ее наполнились слезами.
— Но, когда я выбрал, при мне положили их в коробку. Потом в фирменный пакет. Как я мог понять?
— А в гостинице? Не посмотрел?
— Да я сразу их завернул в свитер, как драгоценность, и в сумку.
Вот такая случилась трагедия — привез туфли на одну ногу. Я очень переживал. Раз в жизни мог отличиться и опозорился. Потом мы анализировали и поняли, что не могла продавщица специально положить в коробку две левые туфли. Им, бедняжкам, придется платить за свою ошибку. Я-то уже за их ошибку заплатил слезами жены.
Ладно, думал я, стараясь остальными покупками, особенно чаем, угодить несчастной Золушке, вот напишу про Шанхай, вот напечатаю, они прочтут, им понравится, и еще меня пригласят. И пойду я в этот магазин, и принесу левую туфельку, и обменяю на правую. И снова вернусь в Москву, обрадую жену, а сам буду тосковать по Шанхаю.

 

Архив номеров

Новости Дальнего Востока